Галина:
— За рулем троллейбуса я уже 12 лет. Машину не водила, кстати, до этого. Моему троллейбусу примерно 17 лет, я его очень люблю и называю своей ласточкой. Он отремонтирован, прекрасно себя чувствует. Когда мне предложили пересесть на новый красный, ну вот из этих, что на аккумуляторах могут ездить, я отказалась. Буду ездить на этом, пока он на ходу!

Ольга:
— Вообще, за рулем я с 2000 года, а за рулем троллейбуса — с 2005-го. Между прочим, мой троллейбус постарше, чем троллейбус Галины. Он сделан в 90-е, точнее не скажу, но в 2015-м пришел к нам после полного ремонта. Думаю, еще лет пять он проездит без всяких проблем. Может, и дольше. Я, кстати, тоже отказалась менять его на новенький красный, не захотела бросать его.

Галина:
— Началось все с того, что я переехала из села в город. В селе я работала учителем начальных классов. В городе решила поработать кондуктором, пока не найдется что-то другое. Как водится, втянулась, работала, времени что-то другое искать не было. А потом произошел самый настоящий счастливый случай. Сын оканчивал школу, и мы выиграли машину в магазине, где покупали ему костюм на выпускной. Тогда я выучилась и получила права. Потом возникла идея пройти курсы водителей троллейбусов здесь же при троллейбусном управлении, где была кондуктором. Посчитала, что так смогу чувствовать себя за рулем увереннее. Честно говоря, тогда и мысли не было, что я буду работать по этой специальности. Я и экзамены-то сдавать не собиралась, а потом вдруг сразу на отлично сдала. Дальше опять стечение обстоятельств — многие наши водители уехали, кто в Москву, кто в Петербург, кондукторов стали сокращать. Так что стало не хватать водителей, и мне сказали: «Голову не морочь, садись за руль, ты хорошо ездишь». Сейчас я могу сказать одно — мне очень нравится моя работа. Тут все совпало. Я человек общительный, работать с пассажирами мне нравится, к тому же мне нравится водить именно большие машины.

Ольга:
— У меня все как будто проще. Решила попробовать, посмотреть, что из этого получится. Когда-то в Троллейбусном парке работала моя мама, так что это в некоторой мере попытка пойти по ее стопам. И вот я уже столько лет на этом месте. Очевидно, что все получилось, как надо. У меня, в отличие от Галины, не было этого переходного периода из кондуктора в водители, я сразу села за руль троллейбуса.

Галина:
— Сложно сказать. Сейчас уже и не принимают женщин у нас здесь на обучение.

Ольга:
— После тебя же еще несколько девочек отучилось. Видимо, поняли, что это не их. Как ни крути, работа тяжелая, это нельзя не признать, хоть нам и нравится то, чем мы занимаемся.

Галина:
— Работа с людьми вообще-то нелегкая в любой сфере. А сам процесс вождения, работа с машиной — мы уже настолько сроднились с ними, что каждый какой-то звук новый слышим. За эти годы настолько уже чувствуем машину, что заезжаем прямиком на ремонт, едва только заподозрим, что что-то не так.

Ольга:
— Конечно. Башмаки менять надо часто. (смеется) Если линия повреждена, приходится переставляться, по встречке объезжать.


Галина:
— Башмак — это то, чем штанга цепляется за провод. Бывает, что его срывает, или, как говорит Ольга, надо переставиться. Лезешь наверх, за тебя никто эту работу не сделает. Когда зимой линии обледенелые, менять эти вставки приходится после каждого рейса. Иногда бывает, что сами не справляемся, тогда вызываем ремонтную бригаду. Но, конечно, стараемся справляться сами.

Ольга:
— Бывает чувствуешь, что машина, например, замерзла зимой или еще что-то не так идет, начинаешь уговаривать троллейбус, мол, ну давай, еще чуть-чуть, и мы дома. И вы знаете, нередко это срабатывает. А иногда стукнешь кулаком в сердцах, он раз — и поехал.

Галина:
— Ко всему привыкаешь. И габариты, и все остальное. Чувствуем себя королевами трассы!

Ольга:
— О да, сверху на всех смотришь, а потом не хочешь пересаживаться ни на что другое.

Галина:
— Когда я села за руль, мама была в шоке. Конечно, родственники хотели, чтобы я работала в школе, как и раньше. До сих пор иногда говорят об этом, но ничего уже не поделаешь, я люблю свою работу и сказала, что не уйду. Детей я всегда любила и люблю, но я понимаю, что именно моя нынешняя работа — это моя стихия. Так что люблю детей на расстоянии (смеется). Тем более сейчас они ведь совсем не те, какими были, когда я работала учителем. Сыну нравится реакция, когда спрашивают про меня, а он отвечает, что я водитель троллейбуса.

Ольга:
— У меня дома к этой идее отнеслись спокойнее. Муж, конечно, спрашивал, уверена ли я. Сначала говорил, мол, коллектив мужской, уведут тебя. Потом напоминал, что я могу и шить, и стричь. Я ведь дизайнер национального костюма с красным дипломом, парикмахер-универсал тоже с красным дипломом. Еще что-то пробовала по мелочи. Была в поиске, в общем, а здесь нашла свое, осталась. За эти годы ни разу не подумала, что занимаюсь чем-то не тем. Теперь он с пониманием относится к тому, что я делаю. Интересно, что младшая дочь недавно сказала: «Я буду на твоем тралике ездить, когда ты уйдешь». Я пытаюсь не отговорить, конечно, но объяснить, что это непросто. Посмотрим, что будет, когда она подрастет.

Галина:
Нет, от коллег не ощущаем абсолютно, общаемся наравне.

Ольга:
— От пассажиров бывает. Иногда восхищаются, иногда ровно реагируют. А бывает остановишься, какой-нибудь пьяный зайдет, кидаться начинает на кого-то. У меня вот случай был. Полный салон детей — школьников куда-то везли. Они, естественно, разговаривают, шумят. А тут сел какой-то пьяный, начал кричать, чтобы детей, простите, заткнули. Я уже не знала, что делать. Доехала до Ногмова, увидела, что там полиция стоит, остановила троллейбус, включила аварийку. Говорю полицейским, помогите, уведите, он тут детей сейчас распугает. Помогли, вывели, дальше уже нормально поехали.

Галина:
— До сих пор иногда удивляются проезжающие мимо в машинах. А некоторые специально подрезают, злятся почему-то, некоторые водители пытаются спровоцировать конфликт. Наверное, думают, раз мы женщины, то ничего не понимаем в правилах дорожного движения. Бывают и пассажиры, которые платить не хотят, потому что их ребенок, например, не сидит, а стоит. Приходится объяснять, что это не имеет никакого значения.

Но, конечно, это, скорее, редкость. Все-таки хороших людей больше, это точно. Много приятных слов слышим. Есть один старичок, который всегда ждет мой троллейбус. Вообще, многие знают, что 112-й — это мой, и когда порой пересаживаюсь по необходимости, удивляются. Так вот этот старичок полдня простоял, ждал меня на жаре, чтобы целую сумку яблок мне дать. Это было очень трогательно и приятно. Было и такое — на конечной на Горной я пошла отметиться к диспетчеру, возвращаюсь, а у меня букет роз на стекле и записка «Тайный поклонник» с номером телефона и просьбой перезвонить. Конечно, я не позвонила! Здесь, в Дубках, тоже бывало, но я на такие вещи не реагирую.

Ольга:
— У меня тоже был забавный случай. Никаких ухаживаний, конечно! (смеется) Велосипедист проехал весь проспект Шогенцукова со мной рядом, не отставая, то заглядывал, то рукой до троллейбуса дотрагивался. А это, между прочим, опасно. Я с путевкой, последний рейс, зашла к диспетчеру. Смотрю, он возле троллейбуса крутится. Говорю диспетчеру — я боюсь туда идти, мало ли, чего он. Подождала, но мне уже пора ехать было, он вроде исчез. Когда я подошла к троллейбусу, подъезжает. Вас, говорит, тут никто не обижает? Я сказала, что нет. Он: «Ну, если что, вы мне говорите!». Телохранитель, в общем. Теперь, когда на дороге встречаемся, здороваемся.

Галина:
— Я работаю четыре через два, иногда приходится и в выходные кого-то подменять, так что, честно говоря, остается времени и сил только на домашнее хозяйство в основном. Хотя, конечно, на шашлыки с подругами в теплое время выезжаем.

Ольга:
— А я пять через два. Рабочий день у нас с шести до девяти. То есть утром выезжаешь, едешь до конечной, там 5−7 минут стоишь и едешь обратно. Конечно, сил на какие-то серьезные увлечения не остается почти. Но с мужем и детьми стараемся как-то разнообразить выходные, иногда на рыбалку выбираемся, иногда что-то еще придумываем — озеро, речка, парк.

Ольга:
— На пенсии! (смеется) Ну, это время покажет.

Галина:
— У нас же по вредности выслуга 15 лет, так что совсем немного осталось. Конечно, может быть, и будем еще работать, посмотрим. Мне кажется, я не смогу дома сидеть.